Андрей Абанин
24.03.2011 04:06:41
18 марта 2011 г. на телеканале ТНТ вышла 6 серия передачи «Экстрасенсы ведут расследование», где я вместе с Зулией принимал участие — гибель парня в поселке Верхнеозерский. У меня все время было желание рассказать о нашей поездке в Воронежскую область, но как-то всё не мог начать. И вот сейчас, когда с момента съемок прошло два месяца, я решил рассказать то, что ещё не стерлось из памяти. Я помню тот легкий шок, который испытал от Зулии, когда увидел её в «работе» - это когда мы вместе вышли на улицу на место гибели Андрея. Она без видимых усилий называла факты биографии чужих людей так, как будто это была её жизнь. Но, может быть, я и не написал бы об этом, если бы не один наш разговор. После выхода передачи в эфир я созвонился с Зулией, и во время разговора, обсуждая передачу, она с возмущением выпалила в телефон:
- Они не сказали самого главного — почему произошло убийство. Они не назвали причину. Ты сказал, что виновата женщина, но это не совсем так. Причина в другом...
И она рассказала о внутренней незримой связи между произошедшими событиями.
В общем, я сейчас расскажу всё по порядку, как это было...
Это было в четверг, 20 января. Я ещё не закончил читать лекцию (точнее, была не лекция, а практическая работа со студентами), когда мне позвонили на сотовый телефон.
- Звонят с ТНТ, с «Битвы экстрасенсов». Мы хотим вас пригласить на новую передачу «Экстрасенсы ведут расследование».
- Перезвоните через 15 минут, я ещё не закончил лекцию...
И через 15 минут мне перезвонили.
- Это «Битва экстрасенсов». Мы вам звонили. Мы хотим, чтобы вы приняли участие в новой передаче «Экстрасенсы ведут расследование». Это не «Битва экстрасенсов», где экстрасенсы соревнуются друг с другом. Это передача, в которой финалисты «Битв» по двое помогают в расследовании событий. Нужно завтра ехать в Воронеж.
- Там убили парня, ему 21 год, - сказал я.- Я вижу, что мама его очень сильно переживает.
И добавил:
- Не знаю, у меня сейчас лекции. А завтра, в пятницу, принимаю экзамены. В понедельник опять экзамены.
- Мы хотим, чтобы Вы поехали. Мы разговаривали с Зулией. Она согласна ехать только с Вами.
- А Зулия уже дала согласие? – удивился я, зная её желание больше не участвовать в съемках.
- Да, она согласилась.
- Давайте вечером созвонимся, я подумаю, созвонюсь и поговорю с Зулией.
На том конце провода продолжали настаивать:
- Нам нужно заказывать билеты.
- Давайте свяжемся сегодня чуть позже. Я так сразу не готов дать ответ.
Я отправил Зулие смс-ку – правда ли, что она согласилась ехать в Воронеж, или меня просто провоцируют? Часа через три, когда ответ ещё не пришел, мне позвонила Ира с «Битвы экстрасенсов». Стала уговаривать ехать. Сказала, что выезжаем не завтра, в пятницу, а послезавтра, в субботу. В воскресенье Зулия будет с нами. Поскольку у нее много дел в Москве, то она выйдет позже, другим поездом или вылетит самолетом, и мы встретимся уже там, на месте.
В этот же день, в четверг, у меня была ещё одна лекция в киношколе «Лестница», в вечернее время, так что проделав путь домой от центра города почти до МКАДа, где я живу, я вошел в дом уже за час до полуночи. Мне ещё раз звонили из съемочной группы, на этот раз человек представился Владом, и ему нужен был номер моего паспорта, чтобы заказать билеты на поезд.
Когда я, наконец, оказался дома, то подумал:
«Раз экстрасенсы видят события будущего, значит, можно увидеть заранее то, что там в Воронеже будет... и что там вообще произошло. Вот, помню, когда была у нас на «Битве экстрасенсов» ночная съемка и нас увезли на кладбище (снимался эпизод с лейтенантом Авдеевым), то Зулия была единственной, кто оделся так, как приходят на кладбище — пришла с черным платком. Она видела заранее, где будет происходить съемка, хотя от всех держали в секрете маршрут поездки и само задание. Наверное, теперь и я смогу заранее увидеть, что будет.»
Я напрягся, закрыл глаза, желая хоть что-то увидеть. Но кроме темноты перед глазами ничего не было. Обычно я напрягаюсь, как будто пытаюсь мысленно сдавить очень твердую губку, пока она не отдаст воду. И тогда из черноты, из небытия появляется образ, похожий на отражение в ночном окне, он появляется и быстро гаснет. Как будто ты что-то вдруг вспомнил. Когда кто-то задает вопросы, сидя напротив тебя, то образы приходят сразу и легко, как ответная реакция. А когда сам себе задаешь вопросы и сам себе отвечаешь... - это какое-то издевательство — сидеть 20 минут в напряжении и ничего не видеть. Мне это не доставляет ни малейшего удовольствия. Мысль то и дело сбивалась, я замечал, что постоянно отвлекаюсь на другие, бытовые, темы. И тут я почувствовал, что образ сейчас проступит, стоит только получше вглядеться. Я увидел его, этого парня, увидел со спины, немного сбоку, как будто он был от меня на расстоянии метра. Он сидел за столом. Волосы его были темные, скорее всего, темно-русые, во всяком случае не черные, и сзади коротко пострижены. По «картинке» было ощущение, что все это происходило вечером, свет был не дневной, а как будто от лампы.
«Надо будет запомнить и сказать об этом перед камерой до того, как мне покажут фотографию, - мелькнула мысль. - Значит так: волосы у него темные, но не черные и коротко пострижены.»
Я попытался увидеть парня с лица, но мне это никак не удавалось. Нужен был небольшой перерыв. Я перестал напрягаться и поставил греться чайник. Выпив чаю, я лег на диван, закрыл глаза и пять стал с напряжением вглядываться вдаль. И тут я увидел... трактор ярко-синего цвета, вид спереди. Точнее не весь трактор, а как бы вид с радиатора. Переднюю часть трактора закрывала решетка, похожая на сетку от кровати, синего цвета. Я даже понял, что это за марка трактора. Много лет назад, ещё в студенческие годы, когда я учился в Тульском политехническом институте, у нас был наподобие студенческого стройотряда механизаторский отряд. Мы прошли курсы подготовки к работе на тракторах и потом летом помогали где-то в колхозе. Так вот, увиденный трактор был с воздушным охлаждением, типа Т-40.
«Странно, - подумал я. - К чему этот трактор? Для чего он здесь стоит? Сразу и не сообразишь...»
Вот ведь как бывает, - подумал я. - Сразу не поймешь некоторые образы: что они означают, зачем ты их видишь. А люди смотрят «Битву экстрасенсов» и думают, что это всё делается элементарно просто. Встречают тебя в магазине, когда ты покупаешь огурцы, назойливо дергают сзади за рукав и тут же спрашивают: «Скажи, что ты думаешь обо мне?» А я-то ведь думаю, что кроме огурцов надо бы ещё и яблок купить. А люди полагают, что я, обернувшись на две секунды, тут же спиной вижу всю их жизнь, от рождения до смерти. И если сзади меня стоит 8 человек, то люди думают, что я одновременно вижу 8 кинофильмов про всю их жизнь. И ждут, что я сейчас брошу купленные огурцы на пол, и начну рассказывать им, какие напасти поджидают их в жизни. Всё время задают один и тот же вопрос: «Что вы скажете обо мне?» или как вариант: «Расскажите мне обо мне».
Тут я заметил, что отвлекся от основной цели и вновь напрягся, чтобы увидеть то, что будет на том месте в Воронеже, куда мы приедем. Увидел легковую машину черного цвета, иномарку, стоящую у желтоватой кирпичной стены. Судя по внешнему виду, ей было уже лет 8.
«Что делает здесь эта машина? Кому принадлежит? И что это за здание желтоватого цвета, по-видимому, одноэтажное?» - мелькнула мысль. Я хотел напрячься вновь, но понял, что проваливаюсь в сон. Был уже второй час ночи.
На следующий день с утра я принимал экзамены во ВГИКе, шла зимняя сессия. Честно скажу, экзамены отнимают очень много сил, как моральных, так и физических... Пришел домой выжатый, как лимон. Отдохнул и опять попытался «посмотреть» ситуацию. Позвонил Влад и сказал, что билеты куплены на поезд Москва-Нальчик отправлением в 19-50 с Казанского вокзала, и что за 30 минут до отправления меня будут ждать на платформе.
На следующий день на вокзал я добирался на метро. Время рассчитать было несложно, прибыл как договаривались. Когда из метро вышел на поверхность, в здание Казанского вокзала, то увидел на своем сотовом телефоне два пропущенных вызова от Влада — он беспокоился о моем прибытии, а в метро телефон «не ловил». Я тут же перезвонил, сказал, что уже выхожу на платформу.
Я прошел примерно до середины поезда. Около нашего вагона уже стояли члены съемочной группы. Мне представили режиссера Олега и сразу же сказали, что сейчас снимут, как я захожу в вагон. Сняли один кадр, как я приближаюсь к вагону, а потом — кадр со спины - как я предъявляю проводнице билет и паспорт.
Потом отсняли кадр, как я прохожу по коридору в поезде и захожу в купе. В купе уже лежали сумки со съемочной техникой, были видны штативы. Я положил свой портфель на верхнюю полку. До отправления поезда оставалось несколько минут. Съемочная группа, человек 7, оказалась разбросанной по всему вагону — по два человека в разные купе. Поэтому, чтобы ехать более компактно, в двух купе, администратор договаривался с другими пассажирами, чтобы те поменялись местами.
Когда поезд тронулся, и постепенно улеглась суета по распихиванию вещей по своим местам, мне сказали, что сейчас отснимут интервью со мной. Выждали некоторое время, чтобы камера согрелась после мороза. Звукооператор прикрепил мне петличку радиомикрофона около груди и прибрал провод внутрь одежды, чтобы провод не был виден.
К купе подошла проводница и спросила, обращаясь ко мне:
- А можно я вам вопрос задам?
- Чуть позже, - ответил я.
Я попросил перед началом интервью дать мне несколько минут, чтобы сосредоточиться. Достал колоду карт и, перебирая по одной и держа рубашкой вверх, пытался отгадывать, что находится с оборотной стороны. Это показалось режиссеру интересным, и он решил заснять, как я «сосредотачиваюсь» перед началом «работы». Даша села напротив меня, оператор выставил на камере дату и время, включил камеру, и Даша попутно стала задавать вопросы.
- А для чего вы это делаете? Это гадание?
- Нет, это не гадание. Я пытаюсь увидеть, что находится с обратной стороны карты. Таким образом я отвлекаюсь от шумов вокруг и от суеты, как бы отстраняюсь. И по тому, как угадываю масть или цвет карты, я понимаю, в каком состоянии готовности нахожусь. На «Битве экстрасенсов» у меня в кармане всегда лежала колода карт и перед заданием я всегда «раскачивал» себя таким образом.
Оператор стал снимать кадр снизу, от самого пола, чтобы были видны карты и мое лицо. После того, как был отснят этот длинный план, оператор обратил внимание, что временной код то ли сбился, то ли остановился. Он вновь выставил по часам внутреннее время на камере, стал снимать с другой точки. Однако после отснятого плана опять пришлось выставлять текущее время. Оказалось, что камера, если сделать остановку, совсем не держит время. Потом выяснили причину — дело было в маленькой плоской круглой батарейке, которая питала часы и благодаря которой удерживались «установки» камеры. Думали, что батарейка разрядилась, но оказалось, что в отсеке её вообще нет. Отыскали другую батарейку, у кого-то из съемочной группы была такая же батарейка в брелоке для автомобиля.
Продолжили съемку. Снимали всё, что происходит вокруг, на всякий случай, поскольку всё может пригодиться для монтажа.
Режиссер решил снять, как проводница приносит чай.
Оператор вышел в коридор, чтобы освободить проход у дверей и чтоб можно было снять вход проводницы. В купе вошла одна из проводниц со стаканом чая.
- Я хочу задать один вопрос. Когда это можно сделать? - она поставила стакан чая на столик.
- Вы хотите спросить меня о мужчине, - сказал я. - Но ответ мой не утешительный. Знаете, я вижу так: он сидит на диване, снимает с пренебрежением с ноги носок и сбрасывает его ногой. У него нет любви к вам, а вот с вашей стороны я вижу порыв.
- Да, я как раз о мужчине хотела спросить, - сказала она задумчиво.
- Вы подойдите ко мне после съемок и мы поговорим.
Проводница вышла. Съемки продолжились.
Даша села напротив меня.
- Леонид, я сейчас дам вам фотографии... - И она уже приготовилась достать фотографию из большого желтого конверта.
- Подождите, - прервал я её. - Вы мне не показывайте пока что. Я сейчас опишу, что там на фотографии. Я вижу парня, примерно 21 год ему. Если там две фотографии, то там, наверное, две разные одежды. Может быть так: светлый верх, типа белая рубашка. У него ещё есть есть по-видимому, сейчас скажу, свитер полосатый, сине-серые полоски. Так, наверное. Давайте посмотрим.
И когда Даша положила передо мной две фотографии, то я увидел, что свитер действительно в полоску, но он не сине-серый, а сине-красный.
Потом, на следующий день я увидел, что сине-серый свитер тоже существует. Синий свитер со светло-серой полосой по рукаву был на нем в день трагедии и окровавленным в верхней части он остался на посмертных фотографиях.
Я сказал об ощущении, которое идет от фотографий. На одной фотографии он как будто прощался с жизнью. Его нет в живых. Почувствовал, как будто издевательство над ним было. "Это все-таки убийство", - заключил я.
Я сказал потом, что вижу, как худенькая женщина, одетая во всё черное, склоняется над гробом. Но это, по-видимому, мама, а не жена. Потому что я не вижу у него жены. И сердце мамы разрывается от боли. И она хочет отомстить во чтобы то ни стало.
Сказал, что вижу там в доме, куда мы приедем, ещё молодого человека, но кто это, не знаю.
Сказал, что вижу среди родственников ещё пожилого мужичка, типа дедушки, который всё время ехидничает и любит крепко выпить.
Потом я попросил небольшой перерыв, минут на пять, чтобы мне отдохнуть и снять напряжение. И тут я вспомнил, что совсем забыл в момент начала съемок, до того, как мне что-либо покажут, сказать перед камерой ту фразу, которую позавчера хотел не забыть: «у него волосы темные, но не черные, и короткая стрижка». Ну а теперь это всё уже было ни к чему.
Через несколько минут съемка продолжилась.
Я описал, как мне виделась местность — одноэтажные дома - и описал, место трагедии. Сказал, что вижу, бетонный прямоугольник большого размера и то, как парня толкают в канаву.
- Немного выше того места, где он лежит, я вижу собаку, смотрящую вправо, а чуть дальше от этого места, метрах в 50-ти — деревянное строение, похожее на баню (здание видится как нежилое), с красно-коричневой крышей. Здесь произошло убийство.
- А у него есть какие-то повреждения? - спросила Даша.
И сразу же у меня возникла картинка. Я потом, когда приехал в Москву, попросил Ваню Алхимова, своего друга, нарисовать то, что мне в тот момент привиделось: каркас черепа в профиль, проломленный в верхней части; это выглядело почти так, как рисуют в 3D-графике. Череп был окружен зеленой линией по контуру лица. И все это было на сером фоне.
- А у него есть жена... - сказала мне Даша, когда съемка закончилась.
...Сейчас, когда с момента съемки уже прошло 2 месяца, я так до сих пор и не знаю, сильно ли я ошибся, когда сказал, что у него нет жены? Жена есть, но она гражданская. Свадьбы у них не было, официально они не расписаны. Жениться, по-видимому, он и не собирался. Родился ребенок через два месяца после смерти парня, а жена переехала к его родителям только после рождения сына.
… После съемки интервью я вышел из купе в коридор. Проводница, увидев меня, тут же подошла.
- Ты видишь, в каком я расстройстве? - прошептала она. - Когда ты мне сказал про мужчину, я сразу всё поняла.
- Ну пойдемте, поговорим.
Мы дошли до купе проводников. Нас оставили одних.
- Я в таком расстройстве, до сих пор не могу придти в себя, - продолжала горячо говорить она, прикладывая ладони к своим разгоряченным щекам. - Я ему звонила только что по сотовому телефону. И сразу по его ответу поняла, что он не один. «Ты с другой женщиной?» - спросила я.
Она посмотрела на меня своим расстроенным взглядом и продолжила:
- Что я только для него ни делала. И ноутбук ему купила. А он сейчас с другой.
- Не надо было ему ноутбук покупать, - ответил я. - Он не оценил этого. Вот если бы он сам попросил его купить, то он ценил бы этот подарок. А так получается, что вы сами набивались к нему.
Понемногу проводница успокоилась и рассказала, что мужчина на 10 лет моложе её.
Потом подошла другая проводница. Она достала фотографию сына и протянула мне. Я спросил:
- Он на втором курсе учится?
И получив утвердительный ответ, сказал:
- У меня такое ощущение, что он всё время куда-то хочет ехать на машине.
- Он меня просит постоянно, чтобы я ему купила машину. Но когда мы приходим смотреть машину, то цвет не тот, то уже забрали ту, что мы хотели.
- Не надо ему сейчас машину покупать. Надо немного подождать. Вам покупка машины идет весной, в апреле.
В апреле я себе машину буду покупать, - оживилась проводница.
Мы проговорили ещё минут десять-пятнадцать. Потом проводница мне сообщила, что со мной хочет поговорить начальник поезда. После начальника поезда своей очереди дожидалась другая проводница. В общем, за полчаса я успел обсудить вопросы совершенно из разных сфер - от покупки загородной недвижимости и способов снятия депрессии, до вопросов, стоит ли старшей дочери идти в музыкальное училище, и что делать младшей дочери с проблемой почек. Относительно последнего вопроса я сказал, что вижу почки на разных уровнях, и они как-то колышутся, но поскольку не разбираюсь в вопросах медицины, дал телефон народного целителя с медицинским образованием.
В купе я вернулся уже в два часа ночи. А в 5 уже нужно было вставать, поскольку поезд прибывал в Воронеж около 6-ти утра. Я лег и, пока сон не сморил меня, попробовал «увидеть» ответ на вопрос — кто же убийцы парня, как они выглядят?
В 5 утра на моем сотовом телефоне зазвенел будильник, и я проснулся. Собрался быстро. Из вещей у меня был только портфель. В наших двух купе началась суета по сбору вещей к выносу. Пришли две проводницы. Одна из них была подвыпивши и в хорошем расположении духа. Они обе поблагодарили, что я уделил им время, и сказали, что обязательно навестят меня в Москве. Спросили, не хочу ли я выпить чаю или кофе?
Вскоре поезд прибыл на пустынную платформу, на какую-то маленькую станцию на окраине Воронежа. Стоянка длилась 4 минуты. Я вышел одним из первых на низкую, вровень с уровнем земли, платформу. Было около 10 градусов мороза. Увидев вышедших пассажиров с сумками, к нам тут же подошел местный таксист, предлагая свои услуги. Из поезда уже вынесли сумки с видеокамерой, а вот со штативами образовалась какая-то задержка, их все никак не могли перенести из купе в тамбур.
Чтобы поезд не тронулся раньше времени, одна из проводниц, не накинув даже пальто, спустилась на платформу и зажгла красный фонарь, направив его в сторону головного вагона.
- Ты повыше подними фонарь, - посоветовала другая проводница. - И встань с другой стороны, перед тамбуром, чтобы люди проходили у тебя за спиной и не перекрывали фонарь.
Первая проводница подняла фонарь высоко над головой и со знанием дела стала говорить:
- Вы не торопитесь. Пока фонарь горит, машинист не тронется.
4 минуты уже прошли. Наконец были вынесены последние сумки, все наши вышли, и проводница, погасив красный фонарь, поднялись в тамбур. Подняв подножку, она остановилась у открытой двери и стала махать рукой:
- Счастливо добраться.
- И вам счастливо, - прокричали мы.
К ней присоединилась вторая проводница и тоже стала махать рукой. Обращаясь ко мне, она крикнула:
- Леонид, мы обязательно приедем к вам в Москву. Спасибо большое. Счастливо добраться.
Поезд тронулся, а проводницы всё махали руками и кричали:
- Спасибо большое! Счастливого пути! Приезжайте ещё!..
- Вот что нужно было снять, - сказала Даша то ли оператору, то ли режиссеру, то ли просто в воздух, и мы перешли с платформы через железнодорожные пути к станции.
Слева от станции нас уже поджидали два микроавтобуса. Загрузили аппаратуру, расселись.
Водитель включил обогрев салона на полную мощность, и мы поехали.
Окна микроавтобуса были наполовину заиндевевшие, и сквозь них были видны только вереницы бесконечных желтых фонарей вдоль пустынных улиц города. Была ещё ночь.
- Леонид, мы вас оставим в гостинице, чтоб Вы могли отдохнуть, а сами поедем готовиться на объект. Когда всё будет готово к съемкам, мы вас заберем, - сказал мне Влад.
Водитель, чтобы нам было веселее ехать, поднес руку к небольшому плоскому телевизору справа от себя и включил остановленный на паузе, и по-видимому, специально для нас подготовленный, сборник видеосюжетов из Комеди Клаб. С видеоплеера понеслись плоские шутки, местами пошловатые, на всю громкость, усиленные дополнительными динамиками у нас за спиной. Я попросил сделать звук потише. Мне совсем не хотелось это слушать.
Вскоре и другие едущие с нами члены съемочной группы сказали, что лучше вообще выключить телевизор, поскольку почти никто не выспался, а впереди ещё предстоит целый трудовой день.
Водитель с пониманием остановил показ на видеоплеере, погасил экран телевизора и на небольшую громкость включил радио для себя. За окном всё также тянулись один за другим фонари. Мы выезжали за город.
Мы ехали часа три. Уже рассвело и было пасмурно. Асфальтовая дорога была пустынной и казалась какой-то затерянной среди полей и перелесков. Я пытался понять, отчего возникает это ощущение заброшенности дороги и тут понял, что вдоль дороги нет электрических столбов, нет признаков человеческой жизни. Почти не было встречных машин. Наш водитель остановился, следом в нескольких метрах остановился и второй микроавтобус. Водитель вышел из машины, позвонил кому-то по сотовому телефону, видимо, уточняя, в каком месте нужно свернуть с дороги, и подошел ко второму водителю. Они перебросились несколькими словами. Потом мы развернулись и поехали в обратном направлении — видимо, проскочили поворот. Проехав совсем немного, мы свернули по указателю в какой-то совхоз и вскоре оказались в поселке.
Мы подъехали сначала к одноэтажному продуктовому магазину, а потом, объехав два строения, оказались у крыльца трехэтажного дома — это было общежитие, сельскохозяйственного института, если не ошибаюсь. Навстречу нам, приветствуя, вышли два человека из съемочной группы, которые, по-видимому, работали здесь со вчерашнего дня. Они выходили из общежития - начинался рабочий день.
А мы тем временем вышли из нашего микроавтобуса и поднялись на второй этаж. На втором этаже уже кипела жизнь — студенты проснулись и собирались на учебу. На меленькой кухонке кипел чайник и там толпились парни и девушки. Кто-то чистил зубы, кто-то умывался. Мне выделили небольшую комнату, чтобы я мог отдохнуть после дороги. Кроме двух кроватей и двух тумбочек здесь был ещё небольшой светло-коричневый стол с приставленными к нему двумя стульями. Кровати были расправлены, видимо, ночью здесь кто-то спал. И тут ко мне в комнату постучали. Вошли две девушки небольшого роста и попросили автограф. Не знаю, может они действительно узнали меня, а может просто от съемочной группы, которая здесь временно расквартировалась, узнали, что приедет кто-то из «Битвы экстрасенсов». У меня в портфеле была фотография с «Битвы экстрасенсов» и я её подписал. Почему-то у меня осталось в памяти, что девушки были из циркового училища.
- А можно я вам вопрос задам на личную тему? - спросила одна из них.
- Мы только что с дороги, я встал сегодня в 5 утра, - сказал я. - Мне хочется немного отдохнуть.
- У меня только один вопрос... - просящим голосом сказала она. - Мне нагадали, что я с парнем проживу три года, и мы расстанемся. Этим летом как раз исполняется три года.
- Нет, это не так. У вас нет никаких поводов расстаться. Я вижу, что парень тебя любит. И если вы расстанетесь, то он будет очень страдать.
Эти слова обрадовали девушку. По-видимому, какой-то тяжелый груз упал у неё с плеч.
Когда мне задают подобные вопросы, то я почти сразу вижу ответ. Ответ приходит не в виде слов. Я вижу как бы застывшую в движении картинку с эмоциями людей. Это похоже на открытку общим планом, на которой человек застыл в какой-то позе, как будто он делал что-то и вдруг замер. Например, у него открыт рот и напряжена одна рука — он ругается с кем-то. Или насупив взгляд, смотрит вниз, носком ботинка потирая пол — значит, не решается сказать о своих чувствах.
Поэтому когда меня спросили о расставании, то я увидел, как на лице парня появилось страдание. А бывает, что при подобных вопросах видишь совершенно безразличное лицо.
У второй девушки тоже был вопрос о парне. Но парня у нее ещё не было. Её интересовало, когда же она его найдет. На такие вопросы отвечать значительно труднее.
Но главное не в этом, главное в другом. Куда бы ты ни пошел, все от тебя чего-то хотят. Я вот иногда с иронией думаю - как хорошо, что я по телевизору не сказал, что я дома сам мою полы. Представляете, что бы сейчас было? Каждый бы дергал меня сзади за рукав и говорил: «Приходи ко мне бесплатно мыть полы! И ко мне тоже приходи мыть полы! И ко мне приходи, мне нужно, чтобы ты у меня вымыл полы!»
В дверь снова постучали. На этот раз — Даша, из нашей съемочной группы, чтобы пригласить меня в комнату к Марине, куда она вселилась, - выпить утреннего чаю. Марина, выполнявшая в экспедиции роль редактора, находилась здесь со вчерашнего дня. Я подумал, что, наверное, вчера уже были отсняты кадры, чем живет семья в ожидании экстрасенсов. Чайник вскипел, Даша порезала сыр и, обращаясь к Марине, сказала:
- Мне Леонид вчера в поезде описал какого-то молодого человека, который будет вместе с родителями в доме, но кто это, я даже, не знаю. Леонид говорит, что это родственник.
- Надо было сразу у меня спросить, - сказала Марина. - Я знаю.
Я ожидал, что Марина скажет, кого это я «видел», но она, не сказав ничего конкретного, принялась заваривать чай.
Только в середине дня, когда эпизод с моим участием был уже отснят, я увидел в доме того самого «молодого человека», и это был действительно, родственник - второй сын родителей. Правда в моем «видении» он казался мне чуть моложе.
Подкрепившись чаем с бутербродом, я вернулся в свою комнату, сел на кровать, достал карты и попробовал «отстраниться» от окружающих мыслей на бытовые темы. Смотрел на рубашки карт, перекладывая их сверху вниз, и пытался представить, что они полупрозрачные, и что я как бы вижу, что находится с другой стороны. Минут через десять я понял, что ко мне вернулась сосредоточенность. Я закрыл глаза и мысленно сформулировал вопрос, какого человека я хотел бы увидеть. И тут я очень крупно увидел лицо этого неизвестного человека. Особенно запомнились мне его губы. Теперь я знаю, что скажу родителям...
Где-то через час мне сообщили, что пора выезжать. Я взял портфель, спустился вниз и через несколько минут наш микроавтобус остановился около одноэтажного частного дома, обнесенного со стороны улицы забором с широкими металлическими воротами. Во дворе слева находился сарайчик, покрытый старым шифером, а справа — кирпичный гараж, покрашенный в желтый цвет. Одной стеной он выходил на улицу и служил как бы продолжением забора. И тут я увидел тот черный автомобиль, что мне привиделся ещё в Москве — он стоял припаркованным около гаража. «Так вот чей автомобиль я видел», - мелькнула мысль. Я хотел приглядеться, что это за марка автомобиля, но тут калитка в железном заборе открылась, и из неё вышел наш звукооператор. Сказав, что сейчас будем снимать, как я вхожу в ворота и прохожу через двор, он прикрепил мне петличку радиомикрофона и опять скрылся за воротами. Подождав немного, я открыл калитку в воротах и направился к двери дома. Проходя по двору, я заметил, что справа у сарая стоит синий трактор. Дойдя до самой двери дома, я остановился, поскольку не было команды входить в дом, и обернулся. Оператор стоял в метре от этого синего трактора. Он выбрал точку съемки так, чтобы на переднем плане был радиатор трактора. Фронтальная часть трактора была именно такой, как это мне виделось в Москве: похожей на сетку металлической кровати. По-видимому, оператор начинал панораму с трактора и выходил на ворота, через которые я входил. Или наоборот, заканчивал панораму на тракторе. «Несколько неожиданно, - подумал я. - Трактор - и во дворе стоит. Но это именно тот трактор, который я видел. И именно светло-синего цвета.» Такого же светло-синего цвета была и входная дверь в дом. И какие-то детали забора были тоже светло-синего цвета.
Закончив снимать, оператор вошел в дом, сказав, что через минуту могу входить и я.
Я постучал в дверь и вошел в коридор. Меня встретили родители и, поздоровавшись, показали, где я могу снять ботинки и повесить куртку. Сказав это, они вошли в комнату. Я подошел к широкой вешалке, сплошь увешанной верхней одеждой участников съемочной группы, и повесил куртку. Вошел в комнату. Родители уже сидели за столом, кроме них слева находилась девушка. С другой стороны стола, напротив, был стул для меня.
- Мы хотели бы, чтобы вы посмотрели и определили, что случилось с нашим сыном? - сказал отец, как только я сел за стол.
С этого момента я помню только трех человек, сидящих напротив меня и деревянный стол с двумя фотографиями. По-видимому, в комнате были ещё два оператора, которые снимали происходящее с разных точек, чтобы была возможность при монтаже показать одновременно и слова экстрасенса, и реакцию родственников. Но я операторов не помню, как будто в комнате никого больше не было. Они вели себя так незаметно, что я ни разу не обратил на них внимания.
Я сказал, что видел эти фотографии в поезде и что от одной фотографии идет очень большая боль, как будто человек прощается с этим миром. И поэтому склоняюсь к мнению, что это было убийство. Сказал, что последние три месяца дело никуда не движется, ситуация стоит на месте. А вывод об убийстве напрашивается по тому, что вижу углубление в земле, типа канавы, и парня толкают туда ногой.
- Я даже вижу, как нога в сапоге толкает его, чтобы он упал вниз.
- Чтобы наш сын упал вниз? - переспросила вдруг мама с каким-то испугом.
- Да, - ответил я и продолжил. - Но это не черный резиновый сапог...
- Может кирзовый? - спросил отец.
- Это какой-то с отворотом, - ответил я.
- Андрей туда не сам упал? - переспросил отец.
Тут я узнал, что сына зовут Андрей. И также понял, что отец неспроста вновь спрашивает сам или нет упал туда Андрей. Он пытался найти подтверждение, что смерть не была несчастным случаем.
- Нет, его туда перенесли. А само убийство было метрах в 100 от того места, где его нашли. Я вижу здание с красно-коричневой крышей. Оно не жилое, типа бани или сарая. Это вот в том направлении... - и я правой рукой указал пространство за спиной матери. Я хотел посмотреть в окно, чтобы понять, куда оно выходит, и указать точнее, но оно было закрыто плотной шторой. Наверное, это сделали телеоператоры, чтобы дневной свет из окна не смешивался с лампами накаливания, которыми они осветили комнату.
По-видимому, отец понимал, о каком здании идет речь. Часа через два и я увижу воочию это самое здание. Это будет заброшенный одноэтажный сельский клуб с выбитыми окнами и красно-коричневыми крылечками.
- А убийство было в самом здании или рядом? - вновь задал уточняющий вопрос отец.
- Во всяком случае не дальше 5 метров от этого здания.
Потом, когда мы выйдем на место убийства, я пойму смысл этого уточняющего вопроса. Параллельно стене клуба, метрах в тех-четырех, шла труба газоснабжения. И на высоте метра над землей на дуге, прижимающей трубу к стойке, была найдена кровь. А сама дуга отпечаталась на лице сына. Поэтому отец предполагал, что убийство могло быть совершено около этой газовой трубы.
Мы поговорили о том, как мог быть убит Андрей, и кто мог быть причастен к убийству. Потом меня спросили, какой возраст убийц мне видится, то я сказал, что не старше 29 лет. Минут через двадцать после начала разговора меня спросили о мотивах преступления. Мне трудно говорить о мотивах, я не всегда их понимаю, ведь я вижу образы, как статичные фотографии, как следствие, из которых никак сама по себе не следует причина.
Я попытался напрячься, но образы что-то не возникали. Когда в фильме голос за кадром сказал, что я для этого напрягался «ещё 20 минут», то наверное, это всё-таки преувеличение. Ну от силы минут пять... У меня была своя версия, но я не стал её «озвучивать», хотя потом, на месте трагедии, я всё же сказал об этом несколько слов.
В заключении, перед тем как выйти из комнаты, я сказал, что дело будет двигаться медленно, и все обещания нужно делить на три — тогда получится реальная картина. Родители, как мне показалось, особенно и не верили, что дело может быть из «несчастного случая» переквалифицировано в «убийство». Прошли уже полгода, которые ничего не изменили.
Когда я вышел из комнаты, мне Марина кивнула головой, показав при этом большой палец, мол, всё идет нормально, и предложила перейти в кухню. На кухне около стола были свободные стулья,а на самом столе рядом с чайником стояла коробка с одноразовыми пакетиками чая Липтон. Кухня была большой, не такой, как в городских квартирах, но частично уже занята съемочной группой: около холодильника стоял монитор, по которому звукооператор вместе с адвокатом наблюдали за тем, что происходило в комнате. А там сейчас родители, стоя вдвоем у шкафа, давали интервью, по-видимому, высказывали свои комментарии к тому, что услышали. Что они говорили, слышно не было, поскольку звук шел только в наушники.
Подошел один из операторов и предложил адвокату также высказать свое мнение по поводу состоявшегося только что разговора. Они вдвоем вышли в коридор. А я остался пить чай. Минуты через три я вышел из кухни. Интервью с адвокатом ещё не закончилось. Я услышал обрывок фразы:
- Экстрасенс немного ошибся. Он сказал, что красная дуга была на груди, а на самом деле — дуга на лице...
Я пошел допивать свой чай.
Через пару минут ко мне подошли, чтобы записать интервью и со мной. Это было интервью не то из двух, не то из трех коротких вопросов на тему: чем может закончиться эта история и откроют ли уголовное дело по данному случаю? Я сказал, что верю на 90%.
Зулия ещё была в пути, микроавтобус с ней ожидался прибытием где-то через полчаса, поэтому я решил до её приезда немного вздремнуть в своем микроавтобусе.
Я хотел поприсутствовать у монитора на кухне во время работы Зулии, но мне сказали, что экстрасенсы до самого последнего момента не пересекаются и работают по одному. Поэтому, когда Зулия приехала, я лишь успел поприветствовать её рукой, как она скрылась за воротами дома. Следующий час я провел все в том же микроавтобусе.
Я помнил, что мы обсуждали с родителями, что сходим на место преступления. И сидя в микроавтобусе, я присмотрел направление, в котором следует идти — за дом, которым кончалась улица, вправо, по нехоженой дорожке, за деревья, на другую улицу.
Целый час из дома никто не выходил.
«Зулия, наверное, так подробно им все рассказала, что, наверное, теперь уже нет никакого смысла идти на место убийства, - подумал я. - Тем более, что подходит время отправляться в обратный путь, в Воронеж, ведь нужно было успеть на вечерний поезд в Москву, а это 180 километров пути».
Но я не знал, что по замыслу продюсеров эпизод на месте убийства обязательно должен быть в сюжете. Только недели через две, когда по телевизору начали показывать первые серии проекта «Экстрасенсы ведут расследование», я увидел, что каждая серия состоит из трех эпизодов с участием экстрасенсов: экстрасенс сначала работает с фотографией, потом встречается с родственниками, а потом выезжает на место преступления.
Вскоре во двор из дома вышли члены съемочной группы вместе с Зулией, и я присоединился к ним. Зулия была взволнована, ещё пребывала в состоянии некого транса.
- А вот там, - говорила она, указывая куда-то за дом влево, - должно быть небольшое озеро. Там два утопленника, их до сих пор не нашли. Я вижу их неупокоенные души.
Вышли родители, и мы вместе с двумя операторами двинулись на место смерти. Дорога была заметена снегом.
Не буду пересказывать то, что и без того довольно последовательно показано в вышедшем сюжете. Расскажу лишь об одном моменте, который не был показан. Когда мы вышли из обветшалого здания бывшего Дома Культуры, Зулия обратилась к родителям:
- Я вижу, что вы хотели сделать свадьбу, но этому помешало неприятное событие, связанное со смертью родственника.
Родители задумались, но тут же ответили:
- У нас никто из родственников в то время не умер...
- Не с вашей стороны, - уточнила Зулия. - А со стороны жены.
Жена тут же припомнила:
- Да, у меня сестра попала в ДТП и скончалась. И мы не хотели, чтобы свадьба совпала с похоронами.
Как только мы вернулись к дому, два оператора разделились: один стал снимать блиц-интервью с Зулией, а второй оператор - мои ответы на вопросы, которые задавали редакторы. Вопросы были такого типа: «Понравилось ли мне работать с Зулией? Приходилось ли мне когда-нибудь работать в паре с другим экстрасенсом? Что я думаю об исходе дела?»
С Зулией мне работать понравилось, а относительно совместной работы, я ответил, что мне приходилось не раз работать с Андреем Затеевым, который участвовал с нами во втором сезоне Битвы экстрасенсов. И поскольку у него помимо экстрасенсорных способностей есть медицинское образование, то он иногда подсказывал мне, что означает тот или иной симптом, который я описывал.
На последний вопрос, об исходе дела, я ответил примерно так:
- Если бы сегодня был солнечный день, то я однозначно сказал бы, что дело завершится тем, что все виновные будут наказаны. За многие годы я заметил, что погода невероятным образом связана с событиями в жизни людей и исходом дел. Но сегодня сквозь облачность лишь просвечивал солнечный диск, его можно было видеть, но потом он скрылся, и пошел снег. Это означает, что надежда есть и она реальна, дело сдвинется, но всё закончится не совсем так, как хотелось бы.
Времени оставалось все меньше, чтобы успеть на обратный поезд. Через час мы должны были уже выезжать, но Зулия хотела провести ритуал. Он длился около получаса. После этого мы быстро уложились и выехали.
Когда мы сели в поезд и расположились по местам, то стали делиться впечатлениями.
Кто-то из редакторов отметил, что Зулия работает с фотографиями не так, как остальные экстрасенсы - не водит руками над фотографией, не зажигает свечку или спичку над снимком, не смотрит через огонь, не просит изображенного на фотокарточке человека рассказать, как всё произошло.
- А что нужно, чтобы работать с фотографией?
- Ничего не нужно, - ответила Зулия. - Никогда нужно не было и не будет! Каждая вещь несет информацию. Вот фотография в моем видении — это ничто, это просто тряпка. Есть плоть — я называю «мясо», и есть дух. Когда человек умирает, какой-то кусок жизни его и даже души идет в другого. Если человек не нашел пристанище ни в раю, ни в аду - если у него смерть плохая - он будет приходить в другом теле и мучить родных. А если он умер хорошо, если во Христе, если его отпевали (если мусульманин и ему читали Иссу), то он не будет приходить и цепляться. А фотография, в общем-то и не нужна. Когда я сюда ехала, у меня (она провела пальцем по горлу под подбородком) рвотный рефлекс был, я уже знала что там — нечистый дух, это не чистая смерть будет однозначно. Бывает по судьбе человеку идет — будет жить долго, а бывает — не будет жить долго. Почему? Потому что за ним, как в случае с Андреем, стоит плохой покойник, Если он стоит - он его заберет! Максимально, что он мог бы прожить - это 33 года, это максимально. А так идет от 23-х до 28-ми. Это самый такой опасный период вообще. Если у человека есть машина, то она должна быть освещена. Как бы хорошо человек не плавал, он не должен далеко заплывать. Береженого бог бережет! Об этом надо помнить! А духи умерших — это единственные, кто скажет что было: что мы забыли, кого мы забыли, что нужно сделать. Очень часто когда люди обращаются за помощью, они забывают информацию про себя, про предков. Иногда в 90% историй и трагедий причина бывает далеко не та, которую они предполагают. Вот часто люди думают — порча на мне, плохо, род проклятый! Очень часто это бывает развод или семь смертей сразу бывает... Вот это страшно! Тогда один за другим входят души и стоят. Бывает так, что душа в кого-то воплощается, если будет ребенок. Если нет души, то это к лучшему. Зачем рождаться новому ребенку, если он умрет раньше времени? Чем хоронить ребенка и рожать другого, лучше не иметь ребенка в таком случае!
Зулия повернулась к входной двери и, видя, что её все слушают, продолжила:
- В общем то здесь мне все было видно ещё до приезда к родителям: умерший близкий человек, который стоит за этим парнем, уже все показал мне. И если б не родители, то не стоило бы и ехать. Но моя цель была встретиться с родителями и успокоить их. Для этого нужно было провести обряд, вычитку, определенный ритуал, чтоб мать успокоила свою душу и не загоняла в гроб свою семью, так как есть у нее еще дети. Вот такова моя цель была — поехать, помочь.
Через некоторое время в дверях купе появился администратор с небольшой пачкой тысячных купюр в руке и стал раздавать суточные членам съемочной группы.
- А нам не положены суточные? - спросил я.
- Мы же вас накормили! - ответили мне.
- За целые сутки стакан чаю и два бутерброда? - удивился я.- Это называется накормили?
Потом в купе зашел разговор о том, когда выйдет серия в эфир. Марина сказала, что вначале выйдут серии, где экстрасенсы помогли в расследовании дела.
- А мы помогли? - спросила Зулия.
- Вначале выйдет «рязанское» дело про расчлененку, - сказала Марина. - Там через 5 дней нашли убийцу.
Мимо нашего купе опять прошла женщина, всем своим назойливым видом давая понять, что хочет поговорить с экстрасенсами. Но после съемок и длительной дороги мы были такие уставшие, что не было ни малейшего желания обсуждать ещё какие-то проблемы. Тем временем на столе появились закупленные в магазине у вокзала сок, колбаса, и мы наконец-то «подкрепились».
Поезд прибывал в Москву в 9 утра. А в 11 часов я уже должен быть на работе, в институте, принимать экзамены — шла сессия.
Буквально через два или три дня пришли новости из Воронежа - я узнал, что у родителей, Нины и Владимира, появилось небольшое воодушевление. О приезде экстрасенсов и о том, что снят сюжет и выйдет программа на ТВ, сообщили местные газеты, после чего начальник СКП РФ по Воронежской области сообщил, что дал распоряжение на возбуждение уголовного дела.
А главное, Нина и Владимир почувствовали сострадание и поддержку, которой вовсе не ожидали, появилась надежда на восстановление справедливости, ведь откликнулись люди не только из Таловского района и г.Воронежа, но и из г.Москвы!
_________________________________________________________________________________
После показа передачи по телевизору, мне позвонила из другого города мама.
- Зачем тебе всё это нужно? - сказала она. - Это опасно. Вам надо маски надевать, как делают в других передачах, или спиной стоять, чтоб никто не узнал... Вам хоть платят за это?
- Ничего не платят.
Позвонил брат:
- Ты стал лучше видеть. Рассказываешь больше…
_________________________________________________________________________________
После повтора передачи в воскресенье (20 марта) мне пришло письмо из Воронежа, от адвоката Вячеслава Чуприна:
Проживете очень долго, Леонид, т.к. только что разговаривал о Вас по ТЛФ и сел за комп. Вам писать письмо! Приветствую Вас! Дело в том, что мой мобильник разрывается и красный 2 дня, звонили: коллеги-адвокаты, бывшие подчиненные следователи, родственники, знакомые и давние знакомые, друзья /не позвонили только бродячие собаки/. Всех потрясла передача, оказывается сегодня еще был повтор. Всем нужны подробности и детали...
Нина Васильевна болела, все им тяжело дается, у внука все хорошо. Ажиотаж в области огромный, один из предполагаемых негодяев сидит в тюрьме за другое преступление и к нему поехали допрашивать, другой "чухнул" в Белгородскую область. Несмотря на запрет Зулии, по моему ходатайству, согласованному с родителями, в пятницу (совпало так, что в день выхода передачи в эфир - 18.03.11 г.) тело Андрея эксгумировали и повезли на СМЭ в г.Белгород, неделю работали в поселке опера убойного отдела из Воронежа...
Применяют детектор лжи, взяли кровь у предполагаемых убийц на экспертизу и многое другое, хотя бы что-то делается, это признал сам Владимир. Но главного нет - результата, т.к. убийство не раскрыто, будем надеяться и продолжать биться.
_________________________________________________________________________________
После воскресного эфира я связался с Зулией по телефону, чтобы обсудить увиденный сюжет (в пятницу мне посмотреть не удалось). Вначале наш разговор был спокойным, но когда речь зашла о причинах трагедии, Зулия вдруг вспыхнула:
- Я возмущена. Причина не та озвучена была. Случилось ведь всё из-за плохого отношения к женщине... Он на этой девочке не женился и не сказал, что она беременна, как сделал бы это обычный мужик в деревне. Почему, спрашивается, не сделали свадьбу? Почему в ЗАГС не пошли? Ведь это позор — с таким животом по деревне ходить! Конфликт возник именно из-за его ужасного отношения к женщине. Я говорила об этом, но показали не так.
Зулия немного успокоилась и продолжила:
- Тот, кто за ним пришел, умерший дядя, тоже ушел один, потому что много женщин в своей жизни обидел - трое женщин от него делали аборт. И вот показатель: он не отработал, теперь этому пришлось отрабатывать. Так вот, если бы не была от него беременна женщина, то он прожил бы дольше, а так, поскольку у него появился ребенок, его душу сразу же и забрали. Но даже и в этом случае - если бы свадьба была - то, может, и смерти не было. И как же никто из родителей не подумал, что дитё незаконорожденное родится... А эксгумировать сейчас труп — это богохульство. Без благословения батюшки нельзя подходить и трогать могилу. Это уже не церковные законы, а бесовские. Они тем самым плохо сделали для своего внука. Я предупреждала их, что нельзя трогать — это грех большой. Нельзя трогать дух умершего, который и так неспокойный. Получается они сами умышленно злой дух тревожат, не могут оставить его в покое. Ведь это может отразиться и на тех, с чьей подачи пошла эксгумация. Для чего это делать? Чтобы в конце концов сел невинный? Ведь посадят того, у кого нет связей. А истинные убийцы уже будут далеко. Один из них сядет, а остальные — нет. И получается сейчас, что мы с тобой крайние, что из-за нас кого-то уволят с работы. Наверное, ни в одной передаче такого резонанса не было, только у нас...
Зулия остановилась и, немного помолчала.
- Суть в чём? - Она сделала паузу, собираясь с мыслями. - Когда ты несешь в массы какую-либо историю, фильм или развлекательную программу, то надо иметь в виду, что её смотрят разные категории — дети, взрослые, мужчины, женщины, семья. Нужно уметь воспитывать зрителей через то, что мы несем. Даже вот если брать эту историю. В чем может быть воспитание? Чему может научить эта история? В первую очередь — уважению к женщине. Элементарно, женщина — мать. Или уважению в отношениях. Если у людей в планах ребенок, то они должны узаконить свои отношения... Самое страшное на сегодняшний день — то, что те истории, которые мы смотрим, пока не несут поучительного эффекта. И грош цена всем этим сюжетам, затраченным нервам и деньгам. Нужно воспитывать в жизни красивое. Всё по возможности нужно делать красиво — и кушать, и говорить. Но телевидение не воспитывает, наоборот, разрушает. А нужно созидать. К сожалению, любой сериал и даже новости несут большей частью не созидательный, а разрушительный характер. И так полно негатива, так это ещё добавляет. И вот знаешь, мысль моя такова. - Зулия вздохнула и заключила: - телевизионщики не знают, что людям нужно...
